Щучья столовая. Со спиннингом maximus ловим щуку
За ночь протока Кривая покрылась на удивление ровным и чистым льдом. Образовался громадный каток шириной метров двести и длиной несколько километров. Снег не шел, и лед набирал толщину, хотя мороз и был небольшим.
В выходной я достал старые коньки и отправился на протоку, прихватив спортивную сумку, а так же решил купить спиннинг maximus. На берегу надел коньки, ботинки положил в сумку и покатился вверх по протоке, решив обследовать все загадочные места, к которым летом не мог добраться из-за отсутствия лодки.
Протока Кривая уже, собственно, не была протокой: ниже поселка ее перекрыли насыпью строящегося моста, и она стала, скорее, заливом. Образовалась Кривая из нескольких мелких проток, которые сливались вместе в трех-четырех километрах выше поселка.
Верховые проточки прятались среди кочек и высокой травы, местами разливались озерками, заливчиками. Летом невозможно было разобраться в их путанице. Когда же Амур во время паводка выходил из берегов, протоки и озера сливались в одну бескрайнюю ширь.
Лед звенел, солнце гоняло по нему зайчиков. Голые, замерзшие кусты вздрагивали от порывов несильного ветра. Вскоре я добрался до устья одной из таинственных проток, свернул на нее и покатился среди черных, по-зимнему безжизненных зарослей тальника. После поворота вылетел на небольшое озерцо. За ним снова — узкая полоса льда между кустов. Качу дальше, слышу шум текущей воды.
Из-за очередного поворота вижу, что проточку перегораживает небольшой, высотой метра полтора, не замерзший водопадик. Ниже него — полынья, вернее, что-то вроде ванны шириной метров пять, длиной десять и глубиной метр-полтора.
В «ванне» шевелится какая-то черно-серебристая масса. Опасаясь провалиться под лед, я подошел к «ванне» по берегу. Масса начала медленно отходить от моего берега к середине «ванны», обнажая светлое песчаное дно.
Пригляделся и увидел, что черно-серебристая масса — это громадное скопление крохотных, в полпальца длиной, рыбок, с темными, почти черными спинками и серебристыми боками и брюшками. Их здесь называют синявками. Они сбились перед водопадиком в плотный ком, заполнив «ванну» до отказа.
Я замер на берегу, и синявки постепенно успокоились, но стоило мне шевельнуться, как ближайшая ко мне часть рыбок начала бурно метаться, насколько это можно было сделать в такой тесноте.
Что собрало тут рыбок?
Пока я размышлял над этим, какая-то не очень крупная рыба вынырнула из-подо льда с низовой стороны «ванны» и врезалась в плотную стаю синявок. Те уйти не могли — некуда. Сделав несколько энергичных разворотов, разбойница снова скрылась подо льдом, а паника в стае быстро утихла.
Схватила ли хищница что-нибудь, заметить было нельзя, поскольку она двигалась в сплошной массе рыбы.
Спустившись на лед, я стал обследовать проточку. Сквозь прозрачный лед хорошо просматривалось дно. Глубина ниже «ванны» — не более двадцати-двадцати пяти сантиметров, из которых десять-пятнадцать занимает лед. Вскоре замечаю небольшого щуренка. Он спокойно стоит возле камешка и шевелит жабрами. На меня — никакого внимания. Постучал по льду коньком — отодвинулся на полметра. Невдалеке от него стоит второй такой же, дальше — третий, четвертый. Обнаруживаю не менее двадцати щурят на небольшой площади. Они стоят как бы в шахматном порядке и буквально перекрывают всю проточку, отрезав синявкам путь вниз.
Более крупные щуки не могли протиснуться между дном и льдом из-за малой глубины, и щурята были здесь хозяевами положения.
Время от времени какой-нибудь разбойник подходил к кромке льда, врывался в массу беззащитных рыбок, хватал одну и отправлялся назад. Быстро и удобно — как в столовой.
В «ванну» синявки скатывались сверху через водопадик, не подозревая, какая судьба их здесь ждет.
Я еще немного понаблюдал за необычной ситуацией и покатил домой, собираясь в дальнейшем проследить за развитием событий в «щучьей столовой».
Однако сделать этого не удалось. На следующий день выпал снег, поднялась пурга. А потом я уехал в продолжительную командировку. Так и не узнал, чем все кончилось.
