Река Спортсменская
У меня в планах покупка недвижимости в Португалии, но сейчас не об этом… Хороша в разгар знойного лета прохлада изумрудной лесной тени, а еще лучше она у журчащей воды, где-нибудь на берегу быстрой хрустально-прозрачной речки. Уже второй раз какая-то рыбина пробует сбить у меня насадку. Конечно, голавль. Иногда в жаркий полдень они прячутся здесь на быс-тринке, в тени нависших над водой кустов. Мы с Данилой давно их подстерегаем, но пока не очень удачно: осторожны, хитры, будто играючи, сбивают насадку, — Эй, гражданин с удильником! Какого еще черта вы прилипли там к моей машине?
Голос откуда-то неподалеку, из-за кустов. Я поднялся на бугор. В заливчике неуклюже путаются с бреднем в редкой куге два рослых парня. Их командир, очевидно, хозяин бредня и стоящего поблизости «Москвича», обросший рыжей шерстью, неприглядный, жирный дядя в голубых трусах, повернулся к машине, около которой с длинным удилищем и закинутой за плечи сумкой стоит, конечно, мой Данила.
Он обернулся на «любезный» окрик и тут же заметил меня.
— Товарищ начальник, возьми и ты на заметку номерок машины этих браконьеров с сетью, пока они не потравили все покосы и не обезрыбили речку. Я пойду дальше.
Так превратил меня Данила в неизвестного начальника. Но дальше идти ему не понадобилось. Наш, выработанный практикой, прием — брать нарушителей на заметку и во избежание осложнений расходиться, не задерживаясь, в разные стороны, теперь не понадобился. Струхнувший владелец мелкоячейкового бредня стремился к мировой.
Тогда мой Данила, хитро прищурившись, сменил гневна милость: дал браконьерам дружеский совет отправиться на Черное озеро, здесь же совсем близко в лесу. Там нет никаких запретов и гарантирован улов первосортных линей — хоть на полный багажник.
— Конечно, вязко там, но вы не смущайтесь,— интимничает Данила,— там есть плотики. С них смело заводите свой бреденёк. Век благодарны будете.
Ах, Данила-Данила! Он предательски направил браконьеров в такие непролазные подводные карчи, откуда бредня не выдерешь и где вдобавок линей никогда не водилось.
Дружба наша с Данилой не древняя, всего ей года три с чем-то, но стоят они десяти. Как это часто бывает, мы во многом различны, а кое-чем дополняем друг друга: он меня, того не подозревая, молодым задором, я его, почти безуспешно, жизненным опытом. Данила, не окончив десятилетки, пошел кочегарить на хлебозавод и готовился куда-то по пищевой специальности. Я пенсионер, но скидки на возраст брать не люблю.
В рыбалке нас роднит прежде всего особая активность нашего спорта и любовь к природе, а сама рыба расценивается как трофей. Конечно, кому не приятна у реки ушица из только что пойманной рыбешки, приправленная дымком! Прав Паустовский: «… только в рыбалке, постоянно общаясь с русской природой, познаешь и полюбишь ее затаенную прелесть и еще крепче полюбишь нашу прекрасную страну».
Рыболовным спортом Данила увлечен фанатически, и, считая своим долгом охранять рыбные богатства, он воюет с браконьерами всеми доступными способами, не стесняя себя какими*то там правовыми нормами. Браньконьеров Данила в глаза величает грабителями народного достояния. Много раз рвал он в клочья скрытно поставленные вентеря и сети.
Подростков, любителей разбрасывать по реке корм с одурманивающими рыбу снадобьями, серьезно побеседовав с ними, гнал от реки. На Пушкинском рынке в марте вытряхнул у мародера наземь полную корзину окуньков и щурят с мизинец величиной, незаконно вычерпанных через прорубь при заморе рыбы. В апреле — там же указал коменданту рынка на каких-то молодцов, торговавших подстреленными в нерест щуками и изодранными острогой язями.
— Это мелочь, пустяки! — горячился Данила.— Главные губители рыбы восседают в кабинетах некоторых фабрик по берегам рек. Забирая из реки чистую воду, они возвращают ее реке до того запакощенной, что сразу или постепенно, но все живое в воде неминуемо дохнет.
Прав Данила. За примером недалеко идти. Около Пушкино в Учу из-под Кудринской и Ивантеевской плотин фабрики спускают такую цветистую отраву, что глазам не веришь. Прав он, когда кричит:
— Ухватить бы мудрых хозяйственников за шиворот и окунуть разок с головой в это сусло, небось, сразу бы поняли, кто рыбу морит.
Высмеивал Данила и удильщиков мелкой рыбешки. Снисходительно относился к горожанам, благодушествующим в ленивой дрёме над веером закинутых удочек.
— Рыболову-спортсмену,— убеждал таких Данила,— не к лицу таскаться за добычей с дюжиной удилищ. Идти за рыбой следует налегке. Коли рыболов изучил рыбьи повадки, хоть одним ухом слыхал, какая рыба водится в облюбованной им речке, ему уже не составит труда, внимательно приглядываясь к воде и берегам, почти безошибочно определять, какая рыба, в каком месте, в любое время дня и года, при той или иной погоде, какую именно возьмет насадку. Лови ее на ходу. Распугав ловлей, не задерживайся, крадись берегом дальше, где рыба еще не напугана тобой.
Здесь сказался в Даниле родич охотнику — спиннингист, а это народ, как опять метко определил Паустовский, неспокойный, бродячий, деятельный. Однако мы с Данилой обожаем природу не меньше любого удильщика,— следовательно, совмещаем в себе и того и другого.
Где же течет эта расчудесная речка, на которой можно проверить активную ловлю? Мы с Данилой наткнулись на такую и крепко полюбили ее. Сидя на месте, в ней ничего порядочного не выловишь, зато нашим спортивным способом — полную сумку. Она, собственно, и научила нас настоящей спортивной ловле эта чудесная речка, где по редкому разнообразию водных условий всякая рыба нашла место для своего существования.
Стремительные быстрины то и дело сменяются тихими бочагами, омуты чередуются с перекатами, чистое зеркало стреженя часто окаймлено рамкой прибрежных зарослей лопушков с кувшинками и белыми лилиями. Осока здесь и там уступает место густым зарослям темно-малахитовой куги с застрявшими по руслу кустами — островками, у корней которых обязательно ютится всякая хорошая рыба.
А коли разная рыба в этих местах водится, то ее, различную по повадкам, и ловить можно круглые сутки, но не сидя, как уже говорилось, на одном месте, а в поисках ее,— на ходу. Конечно, и снасть для лова нужна здесь особенная, портативная, годная на всякую рыбу. Мы с Данилой оснастили каждый по одному четырехметровому, складному, бамбуковому удилищу с достаточно упругим концом, крепкими соединительными трубками,пропускными кольцами и двумя расположенными рядом у рукоятки мотовильца-ми для лес различной толщины.
Лесы жилковые, по тридцать метров; на одном мотовильце толщиной 0,5— для крупной рыбы, на другом приблизительно толщиной в -0,20—0,25. В сумке запас крючков всяких размеров, уже привязанных к поводкам, с готовыми петельками или колечками для прикрепления к лесе. Там же различного размера поплавки из куги, свинцовая лента и скользящие грузила.
Где же, наконец, эта расчудесная таинственная река, где дачники и горе-рыболовы ловят пустяки, но где всякая рыба водится, только сумей поймать ее, где она пока еще систематически не отравляется, где по художественным достоинствам и разнообразию природы лучшего места желать нечего, откуда, пройдя по извилинам реки 4—5 километров, рыболов-удильщик возвращается с хорошим уловом, вдоволь насладившийся любимым спортом.
Река эта совсем близко от Москвы. Это …
