Рыбалка на реке Аше
Всем известно, что отдых в адыгее это незабываемые впечатления на всю жизнь! Но не все знают, где заказать туры в Адыгею недорого. Отвечаю на ваш вопрос, нужно просто зайти на сайт www.terem-ureki.ru и заказать недорогой тур в Адыгею.
Две недели отпуска позади, а мои рыболовные и подводные дела пока очень и очень плохи. Начало августа на Черноморском побережье Кавказа далеко не лучшее время для подводной охоты. В течение всего дня кроме зеленух и крабов в море ничего не встретишь. Лишь в сумерках к прибрежным отмелям, на каменные россыпи, выходят одинокие кефали. Они пощипывают мелкие водоросли и держатся очень настороженно. Подойти к ним поближе никак не удается.
За две недели я добыл лишь три небольшие кефали. Наверное, отпуск так и прошел бы без подводной охоты, если бы не счастливая случайность. Хозяйка, у которой я снимал комнату, радостно сообщила мне, что завтра на два-три дня приедет из лесхоза ее муж Леонид Савостьянович.
Леонид Савостьянович, или просто Савостьяныч, как звали его все знакомые, оказался на редкость симпатичным дядькой лет сорока пяти. Вечером за столом мы разговорились. Он рассказал, что их лесхоз занимается заготовкой ценных пород древесины, которая идет на изготовление музыкальных инструментов и различных художественных поделок. Много интересного узнал я от него. Но самым интересным для меня было то, что лагерь лесорубов стоит на слиянии двух горных речек километрах в сорока от побережья.
— Поедем к нам в Наужи, отдохнешь как следует!— предложил Савостьяныч. — У нас и рыбу половить можно и на дичь поохотиться.
— А какая там рыбалка? Что за рыба водится в речках?— спросил я, в свою очередь.
— Да рыба всякая есть: усач, форель, красноглазка и чернопуз,— отвечал Савостьяныч, делая ударение на «о» в слове чернопуз, отчего это слово приобретало какую-то необычную окраску. — Наш моторист по вечерам ходит на речку и без форели не возвращается. Иногда и медвежатнику едим. Ну как, поедем?
Я ни минуты не колеблясь согласился.
Через день на стареньком «газике» мы катились по бесконечному серпантину от Лазаревской к поселку Аше. Переехав мост через речку Аше, свернули вправо на проселочную дорогу. Километра через три дорога кончилась.
— Дальше поедем речной долиной, — пояснил Савостьяныч,— двадцать три раза придется переезжать реку вброд, дорога трудная.
Дорога была тяжелой не только для машины, но и для пассажиров. Несколько раз нам пришлось выталкивать машину из реки. Езда по каменистым россыпям вытряхивала из всех душу. Мертвой хваткой цеплялись мы за борта машины, но это мало помогало. Только один раз дорога смилостивилась над нами. Недалеко от Чер-товмостовской речки дорогу на протяжении трех километров, почти до аула, словно выложили брусчаткой. Машина шла как по асфальту.
— Кто сделал эту дорогу? — задал я вопрос.
— Не знаю, — ответил Савостьяныч, — и никто из местных не знает и не помнит, когда появилась она.
Миновав черкесский аул, машина вновь покатилась по камням. Савостьяныч объяснил мне происхождение названия Чертовмостовской речки. Выше, в горах, через нее на огромной высоте перекинут висячий Чертов мост, отсюда и название речки.
И еще рассказал Савостьяныч, что на этой речке есть одно странное место. Повыше аула, в горах, Чертовмостовская течет меж двух отвесных скал. В начале лета, при самом низком уровне воды, на одной из скал на две-три недели обнажается небольшое отверстие. Из него льется вода, а вместе с ней из отверстия выбрасывается рыба, всегда полуоглушенная, а иногда слегка поврежденная ударами о камни. Местные жители подвязывают под струю корзину или сетку, и они довольно быстро наполняются рыбой. И вот что еще любопытно — иногда в корзине оказывается чешуя такого большого размера, обладатель которой явно не может пройти сквозь отверстие в скале. Предпринимались неоднократные попытки найти место, откуда приходит эта вода в Чертовмостовскую речку. Но безрезультатно. Эта загадка природы еще ждет своего решения.
Наконец-то последние броды, последний километр гальки, и мы в Наужах. Это крохотный, в три дома, поселок лесорубов. Назван он так потому, что стоит на слиянии двух рек—Большая Наужи и Малая Наужи. С северной стороны поселок закрыт отвесными скалами, а его восточной и западной границами служат речки. Вырываясь из верхних ущелий, они, соединившись, мощным потоком устремляются в нижний каньон. От места слияния и до самого моря этот бурный поток называется рекой Аше.
Мы приехали в лагерь уже на исходе дня. Косые лучи солнца, пробиваясь между зубчатыми вершинами, придавали этому красивому уголку нереальный, почти сказочный вид. Трудно было поверить, что это не гигантская театральная декорация, а реально существующий мир. Ощущение нереальности и сказочности не покидало меня все это время.
Вечером, с восходом луны, ощущение сказочности еще усилилось. Выползая из верхних ущелий, клубился легкий, словно призрачный, туман. Непрерывно меняя форму, он скользил над поверхностью воды, не наплывая на берега. Лагерь казался отрезанным от мира зыбкой пеленой, и лишь на небе по-прежнему невозмутимо перемигивались звезды.
Но пора спать. Нехотя я вошел в дом. Уснуть долго не мог, мешал неумолчный рокот речных потоков. Со временем я к нему привык, как в колыбельной песне.
Первые маршруты по речкам я проделал налегке, брал с собой только удочку. Поднимался для разведки вверх по Большой и Малой Наужам и спускался вниз по Аше. Передвигаться по берегам горных речек — дело непростое. Пешеходная тропа лишь изредка выходит к реке. Если же идти руслом реки, то надо уметь лазить по скалам, переходить вброд бурные потоки и не бояться колючих зарослей.
Во всех трех речках рыба ловилась неплохо. Попадались усачи, голавли (чернопузы, по-местному) и мелкая плотва. Иногда червя хватала ручьевая форель-пеструшка. Вода всюду кристально чистая, любой омут просматривался до дна. Правда, увидеть что-либо сверху было невозможно. Даже на плесах постоянное движение воды создавало рябь и блики.
Удобных подходов к воде немного, и я их тщательно отмечал в памяти. Однажды, обходя опасное место, я потерял направление и удалился от реки. Плутая в колючем кустарнике, напал на каменистую тропу, поросшую жухлой травой. Эта тропа привела меня в заброшенный аул, рассказы о котором я слышал в лагере. От домов кое-где остались лишь стены. Все кругом заросло буйными травами. Воздух недвижим, густ и тягуч. Он вобрал в себя запахи всех цветов и растений и от этого казался еще более вязким.
Ни единого живого существа вокруг, ни единого шороха, лишь звенящая тишина пронизывала все насквозь. Невольно захотелось отдохнуть в этом царстве дремы. Присел в тени и закурил сигарету. Сделал несколько вялых затяжек и почувствовал неодолимое желание заснуть. Глаза слипались, блаженная истома наполняла тело. Не заметил, как заснул и уронил горящую сигарету на ногу. Вскочил от дикой боли и с воплем бросился к реке, чтобы опустить ногу в ее прохладные струи. Позже, в лагере, мне сказали, что сон в этом ауле равносилен самоубийству. Якобы человек, одурманенный запахом трав и цветов, может вообще не проснуться.
Наконец настал день, когда я, нагрузившись снаряжением, отправился на подводную охоту в заранее отмеченном месте на реке Аше. Обычно перед погружением в незнакомом водоеме волнуешься, как перед первым свиданием. Что-то ждет тебя здесь?
Вошел в воду в самом начале омута, лег и, едва шевеля ластами, дал потоку потихоньку нести меня вниз. Видимость отличная, словно между мной и дном не было воды. Я внимательно разглядывал каждый камень, каждую ветку. Вот стайка некрупных усачей отошла к левому берегу. Маловаты они для подводного охотника. Удочкой я таких ловил много, стрелять же в рыбку весом 200 граммов не хотелось. На отмелях паслись несколько стаек мелких плотвиц, приличный голавлик плыл вниз по течению. Негусто. Я повторил проплыв ближе к левому берегу. В подзорах скал стояли усачи, но тоже мелкие, тоже не объект для охоты. Еще сделал проплыв, и снова безрезультатно.
Замерз, вода была очень холодная. Вышел на берег, собрал вещи и отправился дальше. Пока добрался до следующего заветного местечка, неглубокого, но быстрого рукава, пробившего в скале проход около трех метров шириной, августовское горячее солнышко так припекло, что я с удовольствием думал о погружении.
Поток постоянно подмывал правый скалистый берег, и в его подмоинах могла быть рыба. Так как поток мелкий,, я, лежа на животе, соскользнул в воду. Течение подхватило меня и мягко понесло вниз. Из-за большой скорости и близости скал я ничего не смог различить в их подмоинах. Не заметил, как оказался в тихом омутке. Вышел на берег, поднялся вверх и повторил заплыв. Теперь я держался подальше от скал, ближе к отмели, где течение потише. Миновал одну подмоину, другую, третью, в четвертой увидел крупную рыбу. Выстрелить не успел: меня снесло в омут. Снова по берегу вверх и снова в воду. Плыл с ружьем наготове и, поровнявшись с четвертой подмоиной, выстрелил. На гарпуне великолепный усач длиной 60 сантиметров. Савостьяныч сказал, что таких великанов он здесь ни разу и не видел.
Я побывал с подводным ружьем и на Большой и на Малой Наужах. И на этих речках охота неизменно бывала успешной. Однажды в верховье Малой Наужи я очень долго пробыл в воде, замерз и решил идти домой. На обратном пути увидел очень подходящее место для стоянки крупной рыбы. В этом месте сильно суженная река с большой скоростью несла свои воды на скалу, почти перегородившую путь потоку. Ударяясь об нее, поток резко менял направление и, обогнув выступ, растекался спокойным плесом. Я надел маску и, лежа на берегу, заглянул в воду. Что было за скалой, мне не удалось увидеть. Но возле нее мелкой рыбы было много.
Не раздумывая, спустился в воду в нижней части омута и поплыл в скале. Вдруг от нее отделилась большая рыбина и направилась в бурный поток. Я нырнул вслед. Впереди на расстоянии выстрела стоял великолепный голавль. Но я ничего не мог сделать. Поток так сильно бил в ружье, что невозможно было прицелиться. Что же делать? Может быть, подождать. Ведь устанет же голавль стоять против такого сильного течения! Минут через пять я опять подплыл к скале. Голавль на месте. Но мне его не взять. Я решил попробовать плыть сверху, чтобы поток принес меня к нему. Даже если бы голавль пошел вниз по течению, то на выходе из омута он должен был повернуть обратно, потому что там слишком мелко.
Метрах в двадцати от скалы я вошел в воду и понесся вниз. Поток молниеносно доставил меня в омут. Все произошло настолько быстро, что я не успел ничего предпринять. Восстановилась прежняя ситуация: голавль впереди, а я сзади. Нет, мне нужно было встретиться с ним нос к носу. Для этого я подплыл сверху к скале и, скользнув под ее выступ, вынырнул в омуте и увидел спокойно уходящего голавля. В конце омута он развернулся и быстро поплыл против течения, норовя обойти меня стороной. Я следил за ним краешком глаза, не делая ни одного резкого движения. Голавль шел справа от меня, а я медленно поворачивал за ним ружье. Вывернув руку и держа ружье вверх рукояткой, я нажал спусковой крючок, когда голавль был на расстоянии выстрела. Красавец весил около полутора килограммов.
Перед отъездом я хотел еще раз побывать в заброшенном ауле. Целый день поисков не принес мне успеха. Я не смог найти аул. Неужели, чтобы попасть в него, нужно снова заблудиться в лесу? Дальше задерживаться в Наужах я не мог и на следующий день покинул этот очаровательный уголок и его гостеприимных хозяев.
