Скумбрия пошла
Если вам нравится отдых в Болгарии, и в этот год у вас в планах болгария 2013 отдых, тогда рекомендую вам заказать туры в Болгарию по низким ценам здесь www.gobulgaria.ru
Это известие с быстротой молнии разносится по городу. Ну, может, не по всему городу, однако та часть Одессы, которая принадлежит к азартному коллективу рыболовов, взбудоражена. Директоры и слесари, ученые и ученики, молодые и старые звонят друг другу по телефону, встретившись на улице, сыпят вопросами: кто, где, когда? Выясняется, что первым заметил дорогую гостью дядя Пава, что живет на Пересыпи, в Заливном переулке. Вчера он поймал пять во-от таких!
— Позволь,— деликатно перебивает собеседник.
— Скумбрии такого размера не бывает.
— Много ты понимаешь, не бывает! Раньше не было, а в этом году будет… И Тосик с Дофиновки тоже два десятка взял.
Так или иначе, но после подобного сообщения усидеть дома невозможно.
Каждому известно, что скумбрия берет только на восходе и на закате. Почему? Кажется, только потому, что в другое время ее никто не пробовал ловить. Но рыболов, выехавший за скумбрией днем, подвергся бы насмешкам всего побережья, и из страха перед людской молвой я покорно дожидаюсь вечера.
Он наступает по-весеннему — тихо, незаметно.
Небо из прозрачно-голубого, высокого становится чуть ниже, синеет. Отвечая ему, темнеет море, вода делается как бы гуще, замедляют свой извечный бег волны. Солнце садится в степи, за городом, и обрывистый берег быстро накрывает холодная тень. На причале шумно. Коротко переговариваются рыболовы, стучат уключины отваливающих шлюпок, трещат моторы. Пахнет бензином, морской травой и махоркой.
У меня очень хороший мотор. Он легок, прост в обращении, у него могучая компрессия, дивное зажигание. Он страдает только одним, пожалуй, довольно существенным недостатком: не хочет работать. Отчего? Это одна из таинственных загадок природы. Крупнейшие специалисты, в том числе два доктора технических наук и ведущий конструктор одного из местных заводов, пытались разгадать ее, но тщетно. Мотор остался верен себе — работает, когда сочтет нужным, и останавливается в самый подходящий, с его (и не подходящий с моей!) точки зрения, момент.
С благоговейным страхом и робкой надеждой я укрепляю мотор на транце шлюпки, дергаю пусковой шнур и… о, чудо! Мотор заработал.
— Вот,— гордо говорю я семейству, которое стоит невдалеке и скептически наблюдает за моими действиями, — не даром я его два дня ремонтировал.
Еще не веря своему счастью, «прогоняю» мотор на всех оборотах, и он покорно слушается. Останавливаю мотор, общими усилиями спускаем шлюпку на воду и отчаливаем.
— Не надо весел,— командую я экипажу шлюпки.— Пойдем под мотором.
Но… вот теперь-то мотор заводиться не хочет. Он ведет себя так, будто совсем не он три минуты назад бойко тарахтел на берегу. Самые могучие рывки за пусковой шнур не нарушают его холодного молчания.
Наибольшее зло в таких случаях — советчики. Советы и указания сыпятся на меня со всех сторон. Кто рекомендует больше открыть газ, кто, наоборот,— больше закрыть, кто—-вывернуть и осмотреть свечи, кто — ни в коем случае не трогать свечей… Сходятся советчики в одном: мотор не работает из-за того, что я не внимаю советам.
Наконец один из членов экипажа, трезво оценив обстановку, берется за весла. До места лова от берега мили полторы. Мы проползаем их угнетающе медленно, с ненавистью поглядывая на мотор и завистливо думая о том, сколько рыбы поймают наши товарищи за то время, что мы подходим к ним.
Когда путь почти окончен, я просто так, скуки ради, дергаю за пусковой шнур. Конечно же, мотор сразу заводится, и оставшиеся двадцать-тридцать метров мы мчимся с лихой скоростью, оставляя за собой белый кильватерный бурун.
Роскошество наше длится недолго. Пора выключать мотор, потому что «дурят» — ловят скумбрию — под веслами.
Наступает самый ответственный момент. Мы распускаем «самодуры», и пестренькие перышки, заменяющие наживку на крючках, уходят в зеленую глубину.
Теперь есть время перевести дух, оглядеться.
Вокруг десятки, если не сотни, шлюпок, с которых «дурят» рыбаки. Фелюги, шаланды, ялики, даже какое-то странное приспособление— не то граммофонная труба, не то индейская пирога. Последние солнечные лучи ярко освещают морской простор, а на берегу четко, как декорация, вырисовывается силуэт города. Он особенно красив в этот закатный…
Что это? Удилище («прут» — по-рыбацки) сразу потяжелело в руке. Теперь быстрее.
Торопясь, выбираю леску, и вот заблестели в воде два, три, пять, семь слитков живого серебра. Скумбрия идет косяком, и бывает, что на каждом из десяти крючков «самодура» висит по рыбе.
Сколь совершенно это создание природы! У скумбрии сильное, приплюснутое с боков тело идеально обтекаемой формы, узкий серповидный хвост, тонкие, прозрачные, как лепестки, плавники. Все в ней подчинено одной цели — скорости. Предельной скорости для того, чтобы догнать добычу и уйти от преследования. А раскраска!.. Будто рукой умелого художника составлено гармоническое сочетание цветов — чисто-белого, серебряного, розовато-лилового, зеленого с густо-синими, почти черными, разводами.
Но любоваться скумбрией нет времени. Надо поскорее снова закидывать снасть, иначе косяк пройдет мимо, и тогда шансы на новую удачу очень проблематичны.
В пылу ловли время летит незаметно. И вдруг мы с удивлением замечаем, что силуэт города начинает тушеваться, делаться неясным, расплывчатым, зато хорошо видны вспыхивающие то тут, то там огни. Вода превратилась в совсем черную, поверхность ее не блестит, будто ее смазали темной краской. Вспыхнул маяк, из порта несется мелодичная перекличка склянок. Пора домой.
Мотор наш… Да, мотор работать не стал. Мы опять пошли на веслах. Пробовать заводить его у берега я побоялся, чтобы не расстраиваться. Причаливаем, когда совсем темно. На берегу теплятся огоньки сигарет, переговариваются рыбаки. Все полны переживаний, делятся эпизодами ловли: «Я ее как подсеку, а она…»
Вытаскиваем и прибираем шлюпку, не торопясь, шагаем домой. Все устали, притихли, а на душе хорошо. Как это замечательно, что появилась скумбрия!
