Шемая подвела
Трудно найти более хорошие морские пляжи, чем пляжи, тянущиеся по северному побережью Апшерона. Мелкий мягкий песок тянется широкой полосой вдоль всего побережья, полого уходя в морскую синь. Кстати если вам требуются гостиничные номера для молодоженов по низким ценам рекомендую вам гостиницу http://cpairport.ru/conferences/wedding, тут вы получите отличный уровень обслуживания.
Белые гребешки накатывающегося прибоя начинают зарождаться далеко-далеко, и только, пробежав по зеленовато-синей глади большое расстояние, слабо журча, выплескиваются на мелкий песок полукруглым венцом узкой полоски пенного кружева.
Далеко-далеко можно уйти в море, и вода будет вам доходить едва до груди. Но бойтесь тайн этого моря. Внезапно под ногами оказывается обрыв, бездна, и бывали случаи, когда неосторожные купальщики обратно на берег не возвращались. Куда они делись? Неизвестно до сих пор.
Местами из песка длинной грядой, уходящей в море, выступают наклонные скалистые пласты и тянутся вглубь. У них с одной стороны постепенно углубляющаяся в воду отмель, а с другой — глубокий омут, подмытая волнами пещера, где всегда сине-зеленый полумрак и притаилась всякая морская живность.
Вдоль этих скал всегда неспокойно, всегда бьется сверкающая под солнцем бликами волна. Если лечь на скалу животом и, загородившись от солнца, посмотреть в пучину, под скалами, то можно увидеть много интересного. Вон из щелей торчат усы и клещи крупных раков, таких же, как обыкновенные речные, но с длинными узкими клешнями.
По песку медленно ползают в разных направлениях десятки бычков, а порой нет-нет и промелькнут полосатые хищники-берши или неповоротливые кутумы. Бывает, что под эти скалы заглядывают карпы, крупные сельди. Несколько раз я лично наблюдал, как у этих скал резвились маленькие тюлени.
Эти гряды скал издавна излюбленные места любителей-рыболовов. Здесь можно встретить и дремлющих над закидушками-донками пожилых людей, и азартных спиннингистов, старающихся забраться по гряде как можно дальше в море, и шумные стайки ребятишек, таскающих одного за другим прожорливых бычков.
Десятки, а иногда и сотни рыболовов-спортсменов, как пингвины, нахохлившись, торчат на этих скалах. Наиболее азартные из них, приезжая в субботу вечером, ночуют на скалах, стараясь занять самые хорошие места и не упустить утренние зоревые часы.
Вот и мы с сыном однажды тоже приехали в субботу с последним поездом на станцию Приморская, ко не стали мерзнуть на голой скале, где ночью в начале мая бывает очень прохладно, а зашли в домик — базу рыболовецкой промысловой артели, где и заночевали у сторожа, охраняющего рыболовные снасти. Здесь по совету добродушного опытного рыбака у нас созрел план рыбной ловли на следующий день.
Заключался он в том, что с рассветом этот старичок на своей лодке завозит нас на одинокую скалу метров за двести в море, где мы рыбачим до вечера, а вечером он вывозит нас на берег. Правда, потом выяснилось, что на эту скалу я мог пройти пешком по отлогому песчаному дну моря, подняв над головой снятую с себя одежду. Отлично плавающий сын и подавно мог попасть на эту скалу, отдав мне свою рубашонку.
Едва начало рассветать, как мы были на скале. К сожалению, брали только прожорливые, жирные, крупные бычки. Они хватали крючки с приманкой, как шальные, и не успело еще солнце как следует обогреть скалу и нас, раздевшихся до трусов, как у нас на кукане трепетало по крайней мере полсотни бычков. Бычки брали в глубоком месте под скалой, и мы не интересовались отмелью, где маленький накат шевелил заросли бурых водорослей.
Уже сравнительно высоко поднялось солнце, когда я случайно заметил, что на отмели среди водорослей пасется множество рыбы в ладонь величиной. Она старательно обшаривала все щели в скалег все клочья водорослей, вылавливая креветок и прочую мелкую живность.
Я поспешно схватил одну из удочек с привязанными к леске на двух поводках вилкой крючками и забросил на отмель, в эту массу рыбы. Тут же, вокруг опустившихся на скалу крючков с шевеля, щимися червями, завертелась целая стая рыбы. Рыбы отталкивали друг друга, извивались, выворачивались кверху брюшками, норовя, ухватить червя. При этом их серебристые бока ярко сверкали в лучах поднявшегося солнца.
Началось что-то невероятное. С каждым забросом мы с сыном выхватывали столько трепещущих серебристых рыбок, сколько крючков было привязано на лесках. В азарте этой ловли мы не заметили, как все выше поднималось солнце, припекая наши спины.
Тем временем весь берег усыпали десятки тысяч купающихся. Наступила такая минута, когда двое парней и одна девушка приплыли к нам на скалу. Еще не успев влезть на скалу, девушка крикнула мне испуганным голосом:
— Гражданин, посмотрите на себя, ведь вы сгорели!
Только теперь я почувствовал, что со мной творится нечто недоброе. Бросив удочку, я нырнул в воду, но было уже поздно. Выбравшись из воды, я попытался надеть брюки и рубашку. Брюки я кое-как надел, но рубашку надеть было выше моих сил. Казалось, что я надеваю ее на мускулы, с которых содрана кожа.
С величайшим трудом добрались мы домой. Сын мой привык давно к солнцу, он загорел, как негритенок, и на него наше пребывание на скале не повлияло, а я едва доехал. К вечеру у меня температура поднялась до 40°, и я вынужден был надолго слечь в постель. Но возникла еще одна беда: у меня сильно обгоревшими оказались не только грудь и спина, но и бедра спереди до коленей.
Сохранилась только та часть тела, которая была прикрыта трусами. Даже лежание на постели вызывало страшные мучения. Недели две было очень тяжело. Потом вздувшаяся пузырями отмершая кожа начала сдираться с меня клочьями, и я ходил мохнатый, как снежный человек.
Так, первая моя встреча с каспийской шемаей обошлась мне дорогой ценой.
