Странный характер
Вручая мне ордер на квартиру, заведующий райкомхозом Петр Петрович Зубков сказал:
— Особнячок хороший, уютный. А самое главное — у вас будет замечательный сосед — Ефим Кузьмич Логинов который планирует посещение Уимблдонского турнира. Завидую вам! Большой специалист по рыбным делам, заядлый удильщик!
Логинов в нашем районном центре был новым человеком. В первые дни по приезде его огромную фигуру в брезентовом плаще можно было видеть то в лавке или чайной сельпо, то на стройке дома культуры или возле школы, где разбивался сквер. Всюду он задерживался, обо всем расспрашивал, но на вопрос — кто он сам — отделывался шуточками: «Приехал в ваш район на гастроли, как бродячий циркач-борец».
Одни жители поселка говорили, что он будет работать инструктором райкома партии, другие утверждали, что прислан в Райисполком, но работать он стал бухгалтером-ревизором Рай-потребсоюза. Познакомился я с ним на собрании по вопросу благоустройства районного центра, в день получения ордера на квартиру.
— Вот ваш сосед,— сказал Зубков, остановив Логинова в фойе клуба.
— Очень рад,— ответил тот, пожав мне руку.— Сегодня смотрел особнячок — красят полы.
И, извинившись, направился в зал искать председателя Райпот-ребсоюза по какому-то спешному делу.
— Интересный человек,— снова одобрительно отозвался Зубков о Логинове.
— Сплошной принцип! — вмешался в разговор председатель артели «Пимокат» Ежиков, по прозвищу «Врид», которое получил за то, что, перебегая из одной организации в другую, всегда кого-то временно замещал.
— Что значит «сплошной принцип»? — спросил Зубков.
— Вам нужен конкретный пример? — сказал «Врид».— Пожалуйста. Вчера предлагаю ему, как порядочному человеку, сделку: мы вам, говорю, десяток пар пимов, а вы, говорю, откомандируйте бычка… По себестоимости. Другой бы зацепился, конечно. А он…
— Что?
— Фигу показал.
«Врид» махнул рукой и отошел.
В новый дом, сильно пахнувший скипидаром, словно в нем долгое время находилась аптека,— дом был сосновым—мы въехали с Логиновым в один и тот же день. Но обстоятельно поговорить нам не удалось: пока разгружали мебель, расставляли ее по комнатам, натягивали шторы и занавески, приколачивали полки — наступила ночь. Утром мой сосед уехал в командировку. Между тем, стояли погожие весенние дни, удильщики готовили удочки, смолили лодки, и мне было досадно, что начинать рыбалку приходилось без Логинова.
В одну из суббот я выбрался на Карповку — небольшую речку, протекавшую почти у самого поселка. Устроившись рядом с Зуб-ковым, я окинул взглядом берега и увидел много знакомых удильщиков, молча наблюдавших за поплавками; только «Врид» с полевой сумкой на боку, с которой он никогда и нигде не расставался, бродил по берегу от рыболова к рыболову, видимо расспрашивая — на что клюет и что берется. Дело в том, что «Врид» никогда не начинал рыбалки, не убедившись, что время не будет зря потрачено.
— Скучная у нас рыбалка! Мелкота одна,— сказал Зубков.
Да, кроме мелких плотичек, ершей и пескарей, ничего не попадалось. От «Врида», подошедшего к нам, мы узнали, что и другим удильщикам ничего интересного поймать не удается. Однако мы продолжали удить — уж очень хороша была погода: тихая, теплая, ясная.
Перед закатом солнца, за рекой, в клубах рыжей пыли показался такого же цвета шустрый газик.
— Логинов! — сказал Зубков.— Увидит удильщиков — не удержится, свернет сюда.
Прогремев по деревянному мосту, машина свернула под иву и остановилась; из нее действительно вышел Логинов в зеленой фуражке и расстегнутом плаще, надетом поверх теплой куртки.
— На одном конце червячки, а на другом — чудачки? Привет!— громко сказал он, нарушая обычай удильщиков — не шуметь во время лова.
Заглянув в ведерко, в котором плавало с десяток рыбешек, пойманных Зубковым, Логинов продолжал:
— А я думал, ловятся щуки! Или сазаны-великаны!
— В этой-то речушке? — иронически пожал плечами Зубков.
— Да, речушка мелковата,— проговорил Логинов и, закурив, отправился дальше по берегу.
Солнце опустилось за далекие холмы. Над рекой потянул розоватый туман. Стада домашних гусей заковыляли к поселку. Утки подплыли к берегу и стали так полоскать свои крылья, что забрызгали Зубкова. Он запустил в них горстью песка.
Собрав удочки, мы пошли было к мосту, но, оглянувшись, увидели под развесистой вербой группу удильщиков с Логиновым в центре и направились туда.
Ефим Кузьмич рассказывал о рыбалке в горных реках:
— Форель, конечно, великолепная рыбка, но выудить хариуса,— этак килограмма в 2,— ба-а-льшое уменье надо!
— А вот, к примеру, семга; в каких конкретно реках она обитает? — вмешался «Врид».
Логинов обстоятельно рассказал о семге, о ловле на Волге сомов; о самых разнообразных насадках и приманках, видимо хорошо зная повадки рыб и способы уженья каждой из них.
— Опыт у вас большой,— сказал я ему.— Но когда же вы покажете у нас свое искусство рыболова?
— Придет время,— ответил он.
Но шли дни, недели, на ревизии Ефим Кузьмич не выезжал, однако ни на речке, ни на озере в 2 километрах от поселка он или совсем не появлялся, или приходил туда без удочек и ограничивался расспросами о других окрестных озерах, прудах и речках.
В июле я получил отпуск и уехал с семьей на отдых за 5 километров от поселка на пасеку; вблизи от нее был большой пруд с карасями, на котором я и пропадал с утра до поздней ночи.
В один из воскресных дней, утром, на этот пруд пришел с четырьмя удочками «Врид».
— Знаешь новости? («Врид» ко всем обращался на ты и козырял знанием иностранных словечек, часто применяя их совсем неудачно). «Странный характер» вчера активно пробовал рыбачить на Карповке. Ну и смехота! Поймал абсолютно одну плотичку миниатюрного масштаба.
— О ком вы говорите?
— О Логинове. Его же теперь все называют «Странный характер».
— Почему?
— Как же? Полная диспропорция! Начнет о рыбалке говорить — абсолютная романтичность! А на речку без удочек ходит. А с удочкой пришел — одну плотичку для кота организовал. Смехота!
После обеда на противоположном берегу пруда появилось еще несколько удильщиков и среди них — Зубков и Логинов. Я хотел было окликнуть их, но подскочивший ко мне «Врид» зашипел:
— Не зови! Клева не будет… И не высовывайся! Держись за кустиками!
Я послушался.
Зубков и Логинов устроились на мыску, под вербой, почти напротив нас.
— Глянь-ка! —опять зашипел «Врид».— Удочка-то у него вроде тросточки…
И в самом деле удочка у Ефима Кузьмича была с необычно коротким удилищем. Не спиннинг ли? Но что можно тут ловить им? В пруду — одни караси!
Зубков быстро поставил две удочки и закурил. Логинов неторопливо разделся, оставшись в одних трусах, проделал несколько гимнастических упражнений, наконец взялся за удилище. Прикрепив леску, он долго возился с насадкой, размахнулся и зацепил крючком за ветку вербы.
— Аттракцион начался! — прохрипел «Врид».— Смехота!
Логинов несколько раз дернул леску и, видимо, сорвал крючок. Наконец удочка была поставлена. Но вместо того, чтобы, по примеру Зубкова, сесть около нас и ждать клева, Логинов отошел на солнечный пятачок — на самое высокое место мыска — и, не обращая внимания на поплавок, стал исполнять что-то вроде дикого танца, похлопывая себя огромными ладонями по широкой волосатой груди и бедрам.
Между тем, Зубков начал таскать карасиков одного за другим. Логинов не обращал на это никакого внимания.
Но вот, наконец, осторожно ступая по жесткой траве, Ефим Кузьмич заковылял к удочке: клевало, и он увидел это. Приподняв удилище, он вдруг рванул к себе длинную леску, схватил выскочившего на берег карасика и так загоготал, что сидевшие на кустах какие-то пичуги дружно поднялись в воздух, а Зубков в ужасе замахал руками, снял свои удочки и перешел на другое место.
Логинов остался один. Некоторое время он внимательно наблюдал за поплавком, потом разлегся на песке, подставив под солнце свою мощную грудь, а когда к нему подошел какой-то мальчуган, встал, показал ему на свою удочку и, не одеваясь, медленно зашагал по берегу.
— Видишь, какая дисгармония! — сказал «Врид».— Обойдет водоем, окажется тут и нам начнет мешать.
Подсекая карасиков, мы продолжали наблюдать за Логиновым. Побродив по высокому берегу, он спустился к воде, долго ковырялся в глинистом берегу, что-то растирал на ладони и нюхал. Потом осторожно влез в воду, но вместо того, чтобы, как делают все купальщики, поплавать и порезвиться, стал, ныряя, доставать со дна тину и внимательно рассматривать ее.
— Везде в этом пруду такая глубина? — спросил он, подходя к Зубкову.
— Ефим Кузьмич,— взмолился тот,— вы же рыбу пугаете.
— Пустое! Для хорошего клева светлую воду иногда специально взмучивают. Рыба, ищущая корм, в мутной воде всегда задерживается. Вы мне скажите про глубину.
— Глубина разная,— ответил Зубков.— Здесь — по шею, напротив, где ивы,— по колено не будет, а вон там — с головой уйдешь.
— А дно везде чистое?
— А кто его знает! Вообще-то, видите, прудок светлый. Логинов ходил и плавал по пруду больше часа, наконец вылез
на берег, попрыгал, натянул на себя широченные полотняные штаны, надел рубашку, причесал каштановые еолосы и, оставив мальчугану удочку, тропой, через поле пшеницы, направился к поселку.
— Ну как? Можно чему-либо поучиться у него? — спросил «Врид».— Нечему!
Действительно: Логинов, прослывший перед этим опытным рыболовом, нарушал все традиции удильщиков.
Вскоре он уехал в продолжительную командировку.
В конце августа, во время уборки хлебов, я неожиданно нашел в почтовом ящике напечатанную на машинке записку с просьбой зайти в Райпотребсоюз к семи часам вечера по частному, но весьма важному делу. Записка была подписана Логиновым.
Меня заинтересовало это приглашение, и я к назначенному часу явился в Райпотребсоюз. Здесь уже толпилось несколько человек, допытываясь у белокурой секретарши — для чего они приглашены.
— Понятия не имею,— отвечала она всем.— Придет Логинов — скажет.
— А я знаю, для чего мы сюда собраны,— сказал вдруг «Врид»,— Логинов решил прочесть нам лекцию об ужении рыбы…
Раздались смешки.
— Нашел кому читать! — сказал волосатый фотограф Блюм.— Я книгу знаменитого Сабанеева наизусть знаю.
— Неужели он всерьез решил нас учить? — удивился верткий парикмахер Синицын.
— Что поделаешь — странный характер,— сказал, пожимая плечами, начальник районного отделения милиции Митрофанов.
Приглашенные продолжали прибывать. К семи часам в кабинете председателя Райпотребсоюза были: инструктор райкома комсомола, директор средней школы и два учителя, следователь, два врача, зав. столовой, сторож клуба дед Макар, два-три рабочих кирпичного завода и два-три мальчугана — все любители-рыболовы.
Ровно в семь в кабинет вошел Логинов. Поздоровавшись, он уселся за стол и сказал:
— Все вы являетесь истинными любителями рыбной ловли, к которым принадлежу и я…
«Врид» громко хихикнул. Кто-то из присутствующих цыкнул на него, а дед Макар ткнул «Врида» в бок березовым посошком.
— Нам надо поговорить вот о чем,— сказал Ефим Кузьмич.— Любителей рыбной ловли в нашем поселке много. Но что мы ловим? В Карповке — всякая мелочь. На днях подхожу к учителю Федору Петровичу, а он пескарей таскает! Честное слово! На Пасечном пруду одни карасики. На озере рыба совсем повывелась.
— Известное дело, не на Волге живем,— сказал дед Макар.— Вот под Астраханью, к примеру, товарищи дорогие, скажу — сум-леваться будете… По весне рыба-то как тронется с Каспия, так ежели чай на речной воде сваришь — ухой пахнет.
— Помолчи дед,— сказал «Врид».— Выступать надо соответственно регламенту.
— Волга есть Волга,— сказал, вздохнув, Логинов.— Но представьте такую картину: вы садитесь на бережок Карповки, закидываете блесну и вытаскиваете пятикилограммовую щуку!
— О-го-го! Сказал тоже! Пятикилограммовую! — загоготал «Врид».
— Или подсекаете трехкилограммового сазанчика! — продолжал Логинов, не обращая внимания на «Врида».— Или такого же лещика! Или язика! Или карпа.
— А в старину, говорят, и таскали! — сказал пожарник.— На Кабаньем озере, говорят, двадцатифунтовые щуки водились.
— Точно! — подтвердил другой пожарник.— На моей памяти отец за уловом на двуколке ездил, не принести на себе было.
Завязалась оживленная беседа. Рыболовы, перебивая друг друга, вспоминали богатые уловы и свои неудачи, и неизвестно, когда бы кончилось все это, если бы в разговор не вмешался хирург Смо-лянский.
— Что за тары-бары завели! — выкрикнул он своим хриповатым басом.— Собрались к семи, а сейчас 35 минут восьмого. В девять, например, у меня обход больных. Не пора ли перейти к существу вопроса?
— Правильно! — раздались голоса.
Логинов встал со стула и окинул всех взглядом:
— Дело вот в чем, товарищи. Надо привести в порядок наши водоемы.
— Странно,— сказал «Врид».— А при чем тут Рай потребсоюз?
— Об этом—потом, —ответил Логинов.—Это совещание я созвал по собственной инициативе. У нас в Райцентре есть коллектив охотников, а коллектива рыболовов нет.
— Верно, нужна секция рыболовства…
— Рыболовства и рыбоводства,— дополнил Логинов реплику Зубкова.
— Поддерживаю,— сказал «Врид».— Нужно поставить и заострить вопрос о рыбоводстве.
Логинов раскрыл папку:
— Поставить вопрос — легче всего. Но у меня есть кое-какие наметки.
К примеру, пасечный пруд. Объем водоема и естественная кормовая база вполне позволяют разведение сазанов. Можно развести столько — лови всем поселком — не переловишь! А если организовать подкормку, то ежегодно можно получать до 100 центнеров первосортной рыбы! Площадь пруда более 3 гектаров. У меня тут есть точные расчеты, я их вам потом доложу. Теперь о Карповке. Речка засорена. Ниже автобазы даже пескарей нет. Надо категорически запретить мастерским автобазы спускать в водоем нефтяные отходы. Промывают моторы и всю грязь— в реку! Безобразие! Потом надо подумать о сооружении плотины…
— Правильно! Дельно! — раздались голоса. Подождав, когда закончатся реплики, Логинов продолжал:
— Теперь насчет озер. Их три в окрестностях поселка. Озера хорошие, но зимой закрываются льдом наглухо, и рыба в них задыхается. Надо делать проруби.
Дальше Ефим Кузьмич, прерываемый одобрительными возгласами, подробно рассказал — сколько в каждом водоеме может быть рыбы, какая нужна для рыбы подкормка, где можно соорудить плотину и сколько примерно кубометров грунта потребуется уложить в нее.
— Но для этого нужны финансы,— выкрикнул «Врид».
— Вот тут-то и пригодится Рай потребсоюз,— сказал Логинов.
— Рыбы можно будет вылавливать столько, что кооперации представится возможность заготовлять ее, например, для общественного питания.
Значит, Райпотребсоюзу есть смысл вложить в рыбоводство некоторые средства. Но многое нужно будет сделать своими силами путем проведения воскресников.
Разошлись любители рыбной ловли поздней ночью после краткой речи инструктора райкома партии Чайкина о том, что «райком безусловно поддержит хорошее начинание».
Вскоре после этого собрания я был переведен на работу в другую область и встретился с Логиновым в том же районном центре — поселке Заозерном, где мы были некоторое время соседями, только через четыре года. Дом, пахнувший когда-то скипидаром, имел уже обжитой вид, прежде почти непроходимая после дождей Новая улица была теперь вымощена булыжником, вдоль асфальтовых тротуаров зеленели молодые березки, клены, сирень и акации.
Ефим Кузьмич встретил меня на своем дворике. Мне он показался не только не постаревшим за эти годы, а даже помолодевшим: курносое широкое бритое лицо было чистым и ясным, а о пятидесяти годах говорил только свинцовый блеск на висках.
— Стараюсь не стареть, уж очень много интересных дел впереди,— заметил он на мое замечание о нем.
— Ну, как живете? Насколько сюда? На недельку? Рыбалкой увлекаетесь по-прежнему? Тогда завтра вместе съездим. На Пасечный пруд. Помните? Где остановились, в гостинице? Заеду часиков в шесть.
На рассвете меня разбудила дежурная:
— Вас ждет «Садко».
— Какой такой «Садко»? — удивился я, протирая глаза.
— Ну, этот самый… Из Райпотребсоюза. Раньше у него было прозвище «Странный характер».
— А почему стали называть «Садко»?
— Потому что в водяном царстве порядок навел.
Возле гостиницы стоял газик, на котором Логинов разъезжал еде 5 лет назад.
— Поехали,— сказал он.— Время дорого. Ловим до половины девятого.
К девяти должны быть на работе.
Разгоняя гусей, машина выскочила на мост через Карповку. Я не узнал реки. Зеркальная ее поверхность расстилалась правее моста чуть ли не на полкилометра в ширину. Вода искрилась там, где когда-то были песчаные карьеры, свалка мусора, лужайки с пасущимися козами. Проехав с километр по берегу, мы увидели плотину с небольшой гидростанцией.
— В прошлом году ГЭС-то построили,— сказал Логинов.
— А ниже— прудовое хозяйство, рыбзавод заложили — большой спрос в районе на мальков.
Машина стремительно неслась по дороге мимо берез и лип.
Пасечный пруд блеснул вдали серебристой полоской, потом показался между черных стволов деревьев розовыми квадратами и, наконец, раскинулся перед нами спокойной гладью, отражающей в себе весь окружающий мир — небо с золотистыми и фиолетовыми облаками на востоке и голубое — над головой, сгорбившиеся под тяжестью густых ветвей вербы, стройные березки и кудрявые кустарники.
На пруду за 4 года ничего не изменилось, если не считать, что на берегу, в тени верб, появилась избушка, а возле неё — крошечная пристань с привязанными к ней лодками.
— Инвалид тут один поселился: удильщиков от непогоды спасает, лодками ведает и рыбу подкармливает,— пояснил мне Ефим Кузьмич.
Мы устроились на том самом мысу, на котором когда-то Логинов рыбачил с Зубковым и исполнял что-то вроде дикого танца. «Не повторилось бы того же самого!» — подумал я. Но этого не случилось. Закинув в воду леску с распаренной горошиной на крючке, Ефим Кузьмич уселся на бережку и, не сводя глаз с поплавка, шепотом проговорил:
— Рыба тут шума не боится, она даже к пристани на кормежку приплывает по звонку, но тишина придает рыбалке какую-то, я бы сказал, торжественность.
Поплавок зашевелился. Ефим Кузьмич осторожно приподнял удилище, напрягся, ловко подсек и вытащил на берег сазанчика.
— Что может быть увлекательнее рыбалки! — проговорил он, широко улыбаясь.
— А раньше вы как будто не были таким страстным удильщиком? — спросил я.
— Я рыболов с детских лет,— сказал Ефим Кузьмич.— Но когда мы были соседями — раздражало, что водоемы хорошие, а ловить нечего.
Удить пескарей — баловство. Первого числа будем проводить отлов карпов для столовых Райпотребсоюза. Оставайтесь, большое удовольствие получите. Поплавок на моей удочке быстро повело, я подсек и на конце лесы ощутил большую сопротивляющуюся рыбину.
— Хорош сазанчик зацепился! — прошептал Ефим Кузьмич.— Покажите-ка свое мастерство…
Рыбина не сдавалась, всякий раз, как только я подтягивал ее к берегу, она стремительными бросками снова уходила в глубину и там выкидывала такие выкрутасы, что леса, со свистом разрезающая воду, казалось, вот-вот лопнет, а удилище вот-вот сломается. Ефим Кузьмич, глядя на происходящее, то вместе со мной приседал, то залезал в воду — он переживал все перипетии борьбы с рыбиной больше, чем я. Наконец сазан оказался на берегу — толстый, желтобрюхий, килограмма 2 весом.
Вскоре Логинов тоже вытащил такого же сазана и стал сматывать удочки.
— На сегодня хватит. Сейчас этих красавчиков завезу жене, и будем сегодня вместе обедать.
Она б-а-а-лыная мастерица фаршировать, а заливное сделает — в первоклассном ресторане такого не подадут. Ефим Кузьмич уехал, а я остался, чтобы побродить по знакомым местам Инвалид, поселившийся на берегу пруда — он вскоре приехал из поселка на подводе с кормом для рыбы,— оказался на редкость разговорчивым, гостеприимным и сведующим в рыбных делах человеком. Уговорив меня отведать ухи, он за четверть часа, пока я завтракал, рассказал, кажется, обо всем, что знал и что меня могло интересовать.
— Ногу я потерял в Отечественную. После войны сапожничал.
А теперь здесь вот свое счастье нашел! Пенсию получаю, рыбачу и платят мне за кормежку рыбы. А жена с сыном уехала в колхоз на уборку пшеницы. Один тут, как отшельник. В пруду водятся сазаны и караси. Советуют нам и щук пустить, чтоО караси не дремали. Но мы еще не решили — стоит ли. А в озере теперь окуней много. В другом — лещей развели, они уже с тарелку! Да и в реке тоже стало много рыбы! Вообще ее везде много! Сетями отлавливаем.
В Заозерном я пробыл неделю. Каждый вечер я рыбачил то на Карповке, то на Пасечном пруду, то на озерах. Больше всего мне понравилась рыбалка на тихом лесном озере Песочном, где на дорожку попадались довольно крупные щуки. Однажды, возвращаясь с озера, я встретил «Врида».
— Какими судьбами в наши параллели попали? — спросил он, сдвинув на затылок кепку.— Проездом? Эх, стоило бы откомандироваться к нам насовсем. Рыбалка — лучше не найдешь!
Я обратил внимание, что «Врид», как и раньше, шел на рыбалку с полевой сумкой на боку, но в руках у него было не три удочки — иногда он удил даже и пятью,— а только одна.
— Одной удочкой думаете удить? — спросил я.
— А для чего больше? — сказал он.— Рыба теперь косяками фланирует! Рентабельна любая ловля.
В тот же вечер из беседы со знакомыми удильщиками я узнал, что «Врид» оказался самым активным членом коллектива рыболовов, хорошо помогал в организации рыбных водоемов, с прошлого года работает в прудовом хозяйстве, и не «Вридом», а заведующим, без всяких приставок, и что его теперь все величают только по фамилии — Ежиковым.
В день отъезда из Заозерного я встретился с Зубковым. Он был очень опечален.
— Идемте на проводы,— предложил он мне.
— На какие проводы? Кто уезжает?
— Ефим Кузьмич.
— Куда?
— Переводится в Сосновский район.
— Почему?
— Странный характер у него. Не любит долго сидеть на одном мес ге.
— Может быть, недоволен работой! Ведь он четвертый год у вас бухгалтером-ревизором…
— Много раз пытались выдвинуть в председатели Райпотребсою-за и другую, более ответственную работу предлагали — не желает. Привык, говорит, ревизором быть. А ревизор он отличный.
— А, может быть, своими ревизиями врагов себе нажил? Трудно стало?
— Кое-кто смотрит на него косо. Но не в этом дело. Среди честных людей он пользуется большим авторитетом. Просто у него странный характер. Ведь что получилось с ним в Октябрьском районе?
Работал так же, как и у нас, бухгалтером-ревизором. И так же, как и здесь, поднял людей на создание рыбных водоемов. А когда дело сделал — в наш район. А теперь вот решил перебраться в Сосновку. «Уж очень, говорит, хорошие там места», «Что же, говорю, для тебя, рыболова, там хорошего, если ни одного рыбного водоема нет?» «Создадим»,— отвечает. И будьте уверены: раз он появится там — все будет сделано. Он, как строитель. Любит возводить. А возведет — и в путь-дорогу.
