Возмездие
Ранним июньским утром Тихон Михайлович Сазонов выехал на своей голубой плоскодонке поудить окуней. Красива Западная Двина в июне, особенно тихим, солнечным утром, как это было теперь, когда обильная роса блестела на прибрежных — кустах, а соловей не кончил еще свои ночные трели.
Работая в колхозе счетоводом, Тихон Михайлович почти все свое свободное время отдавал любимому занятию — ужению, к которому пристрастился еще с детских лет. Он родился и вырос около Двины, все свои 68 лет прожил в деревне. На десятки километров вверх и вниз по реке знал он каждый омут, перекат, знал где и какая рыба обитает.
Сегодня он ехал к устью речки Селки, правому притоку Двины, где водились крупные окуни и щуки. Предвкушая удачную ловлю и радуясь хорошей погоде, Тихон Михайлович настроен был весьма благодушно. Вдруг из воды, как подброшенные, выпрыгнули мелкие рыбешки, а через секунду раздался глухой взрыв. Сазонов насторожился: взрыв был за поворотом реки, примерно в том месте, куда он направлялся рыбачить.
Прибавив ходу, Тихон Михайлович через две-три минуты увидел, как какой-то долговязый мужчина в лодке орудовал сачком на его любимом месте в устье речки Селки. Боль и злость охватили Сазонова: боль за тысячи погубленных мальков и без того обедневшей рыбой реки; злость за пропавшую утреннюю зарю, на которую он с таким усердием и надеждой собирался еще вчера с вечера, на негодяя, который умышленно и безнаказанно губит народное добро, отравляет людям радость и отдых.
Тихон Михайлович твердо решил наказать преступника — губителя рыбы. Приблизившись, Сазонов узнал в нем Андрюху Почкина, по прозвищу «рыбья смерть». Жил Почкин в пяти километрах от Сазонова, вниз по реке, в деревне Островенки. Здоровый белобрысый детина, примерно лет 35, числился колхозником, однако в колхозе почти не работал, а занимался незаконным ловом рыбы. Почкин часто в пьяном виде хвастался, что «рыбка знает, к кому плыть в руки», и что недаром ему — Почкину дали прозвище «рыбья смерть».
С ранней весны и до поздней осени орудовал Андрюха на всех близлежащих водоемах: ружье и острога, сплошные заколы и забеги, морды и сети — все применялось им для добычи рыбы на рынок. Но вот к своему незаконному арсеналу орудий лова он добавил еще и взрывчатку!
— Что, старик, хлебало разинул, подбирай рыбу с половины, а то течением унесет! — крикнул Андрюха Тихону Михайловичу.
Около берега плавали кверху брюшком сотни оглушенных мальков, на прибрежной траве, выброшенные взрывом, также блестели крохотные рыбешки.
— Тебе эта рыбка боком вылезет, изверг проклятый! — сказал Сазонов, еле сдерживая гнев.
— Ишь ты, герой нашелся! Что ты рыбу годовал или с кладовой я у тебя ее стащил? Подбирай и не тявкай, хрыч старый! — огрызнулся Андрюха, выхватывая сачком из воды очередную жертву.
Тихон Михайлович переехал реку, ширина которой здесь не превышала 130—150 метров, на другом берегу стояли и наблюдали за происходящим две женщины, пасшие колхозный скот.
Поздоровавшись, Сазонов спросил, знают ли они человека, который глушил рыбу. Колхозницы ответили, что Андрея Почкина они знают хорошо, как жителя деревни Островенки, что в трех километрах от их деревни часто видели его на реке с сеткой и иногда покупали у него рыбу. Вот и сегодня утром, проезжая мимо них, он обещал им дать по рыбине, если они будут только молчать. Колхозницы сказали, что сначала, когда раздался взрыв, они очень испугались, а теперь интересуются, что же будет дальше, и ожидают обещанного.
Сазонов присел на бугорок, достал очки, общую тетрадь, в которую он заносил свои уловы рыбы, карманные часы марки «Павел Буре» — подарок брата — партизана гражданской войны.
— Вы, уважаемые гражданки, будете свидетелями того, как этот негодяй глушил рыбу,— сказал Сазонов, обращаясь к колхозницам. Женщины переглянулись, а затем одна из них более пожилая несмело возразила, что им некогда «ходить по судам».
Тихон Михайлович спокойно, однако твердо сказал, что гражданская совесть обязывает их не покрывать преступника, а, наоборот, изобличить его, и что поэтому они должны будут рассказать на суде все, что видели сейчас и что еще знают об Андрее Почкине. Колхозницы на эти слова Тихона Михайловича возражать не стали, видимо, согласившись с ним. Акт с указанием свидетелей, преступника, места, времени и способа совершения преступления был составлен в течение 10—15 минут и подписан тремя лицами.
Чуя недоброе, Почкин подъехал к берегу и стал предлагать всем рыбу, просить «замять дело» и не давать ему дальнейшего хода. Заметив, что его просьба не имеет успеха, «рыбья смерть» стал угрожать колхозницам, что он припомнит им этот случай. После таких слов Андрюхи женщины с жаром заявили Сазонову, что они на суде расскажут все, что знают о глушении рыбы и припомнят еще кое-что о его проделках.
Несложное расследование дела о браконьерстве Почкина было закончено милицией за четыре дня с изъятием лодки, ружья и всех других незаконных орудий ловли. Ряд допрошенных свидетелей вскрыл целую серию преступных действий Почкина при добывании рыбы и полностью изобличил его в браконьерстве.
Суд по рассмотрению дела Почкина был назначен на одиннадцатый день после совершения им преступления при большой аудитории граждан, так как в этот день рассматривалось несколько дел гражданского порядка. Председательствующий решил рассматривать дело Андрея Почкина первым с участием общественного обвинителя.
Судом был установлен ряд неопровержимых фактов хищнической и вредительской деятельности Почкина на местных водоемах. Проходящие по делу свидетели показали, что у Почкина почти в любое время года была продажная рыба и что он вел разгульный образ жизни. Согласно характеристики правления колхоза, Почкин относился к общественному труду в колхозе недобросовестно, вырабатывал в год не более 100—120 трудодней, систематически пьянствовал.
В начале судебного процесса Почкин держался довольно развязно и смело, но под неопровержимыми уликами свидетелей «пал духом» и полностью признал себя виновным в хищническом истреблении рыбы. На вопрос председателя суда, знал ли он о том, что рыбные богатства страны являются общенародной, т. е. государственной собственностью, Почкин ответил, что рыбу считал «ничьей» и принадлежащей тому, кто ее добудет. На вопрос, почему же он тогда упрашивал Сазонова и колхозниц на берегу реки «замять дело», предлагая рыбу, если считал ее своей,— хрипло проговорил, что не хотел «сидеть».
В судебном зале раздался неодобрительный смех. Было также установлено, что взрывчатку Почкин добыл у рабочих-подрывников по расчистке фарватера реки от наносов и мелей. Общественный обвинитель активный член секции охотников и рыболовов Сокольский Павел Иванович рассказал, какой огромный вред приносят браконьеры рыбным запасам государства глушением, травлением и другим незаконным ловом и несоблюдением сроков ловли. Присутствующие слушали очень внимательно.
— Браконьер — это тот же расхититель социалистической собственности, которая священна и неприкосновенна,— говорил обвинитель.— Браконьер даже хуже расхитителя, он ворует будущие богатства. Миллиарды загубленных рыб — это миллионы рублей, украденных у государства,— это омрачение радости и отдыха сотен тысяч трудящихся — настоящих любителей и ценителей родной природы. Это не меньшее зло, чем хулиганство. Потерянные радость и отдых нельзя оценить даже суммой денег, настолько они дороги трудовому народу. Я прошу, суд беспощадно, со всей строгостью закона наказывать осквернителей и губителей нашей родной природы! — закончил Сокольский..
На основании статьи 125 Уголовного Кодекса Народный суд приговорил Почкина Андрея Маркиановича к одному году лишения свободы с конфискацией орудий лова. Приговор был встречен одобрительными возгласами и дружными аплодисментами слушателей. Областной суд приговор Народного суда оставил в силе.
В адрес администрации технического участка по расчистке фарватера реки судом было вынесено частное определение с указанием на преступную бесконтрольность по расходованию взрывчатых веществ рабочими-подрывниками не по назначению и с требованием установления строгого контроля. Администрация сообщила, что строжайшие меры контроля за расходованием взрывчатки строго по назначению приняты.
