Рыбалка на Глухой Воложке
Июль — самый разгар лета. Дни стоят жаркие, солнечные, погожие. Зреют в садах плоды, поспела вкусная, нежная малина, красная, с кислинкой, смородина. Цветет липа — любимица пчел, стоят в яркожелтых тюбетейках подсолнечники, голубеют цветы цикория. Тихие озера у берегов покрыты белоснежными и желтыми лилиями и кувшинками.
У таких птиц, как малая чайка, турухтан, лысуха, цапля, чирок, иволга, соловей, дятел,— птенцы уже взрослые. На пойменных лугах — сенокос. Комаров стало значительно меньше, чем в июне. Зато великое множество слепней и оводов…
В назначенный день ребята пришли ко мне, как и было уговорено, ровно в пять часов утра. В их точности и аккуратности я не сомневался, однако в шутку сказал:
— Что же это вы, друзья, опаздываете? Ваня укоризненно посмотрел на Толю:
— Это он виноват — долго возился… Татя, морща нос, оправдывался:
— Я щучью леску забыл в рюкзак положить, а потом вспомнил…
На переправе было многолюдно. Длинной вереницей стояли грузовые автомашины, подводы. Мы протиснулись на самоходку. Оглушительно прогудев, она отошла от пристани.
А минут через пятнадцать мы были уже на правом берегу Волги. Поднялись на высокий берег, откуда Куйбышев виден как на ладони, и направились к Синнцынскому мостику. Потом свернули направо, на луговую дорогу, ведущую к Глухой Воложке. До нее оставалось не больше часа ходу. Было тихо. Только на верхушках старых высоких тополей еле заметно покачивались тонкие ветви. Перед нами широко раскинулся луг, а вправо, точно огромные зеркала, застывшие в ласковой тишине, виднелись Синицыно и Лещевое озера. Я предложил:
— Может быть, здесь, на озерах, остановимся?
— Что вы, на озерах!.. Хочется на новое место. Здесь мы уже много раз были. Да тут и соловьев совсем не слышно…
— Ну, хорошо. Пойдем туда, куда наметили. Однако насчет соловьев ничего не выйдет. Их и там не услышим.
— Почему?
— Потому что в эту пору они уже не поют. У них сейчас птенцы взрослые, и соловьи скоро улетят от нас туда, откуда прилетели. В августе их не будет.
— А иволга поет в июле?
— Тоже перестает петь. Она в одно время с соловьями улетает из наших мест. Вообще, певчие птицы радуют человека своими песнями только в мае и июне, пока гнездятся. А выведут птенцов и — все кончено.
…Когда мы перешли через перешеек, соединяющий первый омут Глухой Воложки со вторым ее омутом, Толя немного отстал от нас. Его прельстила ракушка перловица, и он не хотел с ней расстаться. А в лесу опять услышали его крик:
— Идите скорее сюда!
Мы с Ваней вернулись к нему.
— Тише, тише! — почти шопотом просил он, не глядя на нас.
— Что же у тебя тут такое? Клюёт? — пошутил я.
— Да тише!.. Посмотрите вон на тот куст — что за птица сидит на нем? По моему, это молодой кобчик… А как интересно: такую большую птицу кормит маленькая трясогузка. Сейчас она принесла червяка, положила кобчику в рот и улетела. Вот увидите, скоро опять прилетит…
— Сам ты кобчик,— сказал Ваня, когда увидел пищавшую птицу.— Это не кобчик.
— А кто же? — спросил Толя.
— По-моему, это чибис.
— Ну да,— чибис! Чибис совсем не такой…
— И не чибис, и не кобчик,— вмешался я,— это кукушонок.
— Кукушонок? Интересно, почему же его трясогузка кормит?
— Потому и кормит, что считает его своим детенышем.
— Да как же это так?
Я рассказал об обычаях бездомной кукушки. Значит, и на трясогузкину долю досталось кукушиное яичко. Смотрите, какого она себе нахлебника высидела! Выкормить такого нелегко…
Мы оставили кукушонка и пошли дальше. С крутого, высокого берега второй омут Глухой Воложки просматривался далеко. Ребята с восхищением проговорили:
— Эх, и хорошо же здесь!
Немного не доходя до поворота, где Глухая Воложка соединяется с Рождественской Воложкой, мы спустились вниз, к самому берегу. Там поперек омута лежал огромный кудрявый тополь, подмытый весенним половодьем.
— Вот здесь и остановимся. Будем ловить рыбку большую и маленькую.
— А щуку? — спросил Толя.
— Щуку будем ловить в августе,— ответил я.— Сейчас она здесь не берет. Ты мог не брать щучью леску.
Разматывая удочку, Ваня не без иронии заметил товарищу:
— Тебе все бы щуку! А ты хоть уклейку пли ерша поймай, и то спасибо.
Первую половину дня мы обычно всегда рыбачим, потом после отдыха Ваня и Толя уходят в лес или в луга, охотятся за насекомыми, собирают растения. Клев был очень плохой. Ваня сидел неподалеку от меня. Но ему, видимо, надоело смотреть на спокойно лежащие на воде поплавки и он, взяв одну удочку, ушел от меня по берегу, стал искать уклейку.
Я перестраивал свои удочки по-разному: то бросал насадку на самое дно, то опускал поплавок ниже — так, чтобы крючок с червяком находился от дна на расстоянии 5—10 сантиметров, ловил в полводы, но ничего не получалось. Как в бочке! А рыбы, между прочим, в Глухой Воложке много всякой: тут и плотва, и язь, и голавль, и окунь, и подлещик… Но вот не клюет, да и только! Что за причина? Может быть, не берет только потому, что воду рябит этот «злосчастный» северный ветер?
Однако прихожу к выводу, что дело не в северном ветре, а в приманке. Навозные и земляные черви хотя и считаются лучшей приманкой для мирных рыб, но они бывают хороши в определенное время года, например зимой, ранней весной, в конце лета, осенью. Ну, а какой сегодня выход из положения? Нужно пробовать разнообразную приманку, но у меня, кроме червей, ничего не было. Даже теста не замесил и ржаного хлеба не захватил с собой. Понадеялся на червей, а они подвели.
И Толя ушел, но не к Ване, а в другую сторону, за откос, и мне его не было видно. Я терпеливо сидел на одном месте, изредка снимая с крючка то ерша, то небольшого окунька.
Времени было уже много — пора делать перерыв. Я наблюдал, как Ваня махал удилищем: его одолевали уклейки. Из-за откоса показался Толя — довольный, улыбающийся.
— Вот она, рыбка-то,— а-яй сколько! — крикнул он издали.
Было чему удивиться. Когда Толя подошел ко мне, я заглянул в его корзинку: в ней шумно билось десятка три плотвы, подъязков, голавлей. Подбежал Ваня с десятком одеревеневших уклеек, болтавшихся на кукане, и громко позавидовал товарищу.
— А ты говорил, я не поймаю,—напомнил Толя.
Всю рыбу Толя поймал на мякиш ржаного хлеба с закатанными в него пушинками ваты и сдобренного подсолнечным маслом. Ловил он в проводку — там, где из глубокой ямы вода по узкому коридорчику текла в более мелкую яму…
После вкусной ухи и отдыха ребята отправились в островной лес. Им хотелось встретить на новом месте что-нибудь совсем необыкновенное. Они нашли гнездо мухоловки и в нем свежие яички. Мухоловка, как и некоторые другие птички — зяблик, гори-хвостка, клинтух,— делают среди лета вторую кладку.
…Мы не заметили, как прошел день.
Увлеченные новыми открытиями, Ваня который планирует на днях купить эхолот для зимней рыбалки и Толя не успели собрать нужных насекомых для коллекции. Зато набрали таких цветов, которые особенно полезны школе для оборудования уголка ботаники: лесная герань и ползучая лапчатка.
Но вот мы снова у переправы. Родной город стоит весь на виду. Огней еще нет. Солнце медленно уходит к западу. Скоро мы будем дома, а через несколько дней — опять на рыбалку!..
